Предлагаем вашему вниманию часть статьи А. Иванова "Великое изгнание мытарей. Как первые мусульмане снизили налоги вшестеро — и почти без боя захватили половину Византии и Иран"
Арабские завоевания VII века не были загадочным вторжением безжалостных кочевников во главе с новым пророком. Всё было с точностью до наоборот: императоры Византии и Ирана опустошили собственные страны бесконечными и безрезультатными войнами, забирали с налогами две трети урожая, а детей тех, кто не мог заплатить, обращали в рабов. Неудивительно, что в таких условиях население было готово сдаться любому завоевателю, пообещавшему облегчить его участь. Как это происходило — рассказывает автор канала «история экономики» Александр Иванов.
[...]Из Аравии пришла новая неведомая сила, о которой тогда мало кто знал и уж точно никто не принимал ее в расчет — мусульмане за исторически очень небольшой отрезок времени буквально взорвали старое мироустройство, кардинально перекроив карту мира.
Один из историков сравнивает поток мусульман из Аравии с «человеческим цунами», другой говорит об «эффекте попкорна», когда из горсти зернышек появляется масса, заполняющая собой всё пространство, — но вряд ли подобные сравнения удачны и справедливы.
Первые вылазки воинов Ислама в земли неверных были осуществлены еще при жизни Мухаммеда — оба набега окончились неудачно.
В одном из них арабская конница случайно наткнулась на небольшой отряд византийцев, перемещавшихся их города в город, и потерпела жестокое поражение. О другом набеге известно лишь то, что и он закончился ничем, а персы отправили шахиншаху сообщение, в котором высмеивали арабов за неумение стрелять из лука.
Это нисколько не обескуражило пророка, который до самой своей смерти думал о такого рода военных предприятиях.
Но арабские завоевания начались при его приемнике, Абу Бакре, который отправил в Сирию и Палестину несколько относительно небольших отрядов, костяк которых составляли вовсе не правоверные, несущие знамя Ислама, а бедуины. Большинству из них были не интересны религиозные догматы, они чаще всего не были мусульманами, их, как и любого кочевника, интересовала военная добыча, которой можно было поживиться в городах.
Аппетиты воюющих разжигал хумс — налог, специально придуманный для дележа военной добычи: он составлял пятую часть от захваченного в пользу пророка (в дальнейшем — халифа), тогда как прежние традиции предусматривали отчисление 1/3 в пользу военачальника. Как бы мы сейчас сказали, это было весьма мотивирующее уложение.
Тактика таких отрядов была простой: марш через пустыню, в которой бедуины умели прекрасно ориентироваться и выживать, под стены какого-то города. Если город окажется слабым — попробовать захватить его, если там окажется стойкий враг — уйти, поменять цель, найти добычу послабее.
Но случается невероятное — перед арабами открывают ворота и большие города, и малые: жители охотно обменивают ненавистных им налоговиков (сами сборщики налогов и их семьи попадают в рабство, а их имущество, а возможно, и хранимые ими собранные налоги так велики, что удовлетворяют запросы завоевателей по части военной добычи) на свое право платить новой власти многократно меньший налог.
Вероисповедание еще не играет никакой роли, никакой роли не играет и национальность — полностью христианское население (этнические арабы, греки, персы и др.) Сирии и Палестины, копты в Египте, зороастрийцы — персы, арабы, греки и парфяне — в Иране — все легко принимают новую власть, обменивая свои прежние 60%+ налогов на джизью (плата за сохранение жизни при завоевании — от этого налога первоначально освобождались монахи и христиане, служащие в мусульманской армии) и харадж (земельный налог), что суммарно составляло тогда около 10% от заработанного.
Торговцы из числа «людей книги» — христиан и иудеев — платят теперь 5% пошлин от своих товаров (мусульмане — 2,5%, прочие — 10%), тогда как те же ставки в Византии и Персии были выше 30%.
Стремление как-то облегчить свою жизнь и избавиться от назойливых налоговиков проявлялось почти в каждом городе.
Так, в 634 году, после нескольких месяцев стояния у городских стен Дамаска неведомых мусульман (судя по всему, это была блокада, а не осада: о попытках штурма неизвестно ничего, зато известно, что у осаждавших не было ни опыта взятия крепостей, ни даже веревок, а за лестницами были посланы воины в соседний монастырь), христианское население города вдруг обнаружило воинов пророка на рыночной площади: преодолев вялое сопротивление малочисленной стражи, они вошли в город с двух его сторон.
Тут же, на площади, горожане договорились с завоевателями о том, что мусульмане не чинят жителям Дамаска никаких бед, не трогают их самих, их имущество и городские постройки, а «контрибуцию» возьмут с ромейских чиновников, пленив их самих и их семьи и забрав их собственность.
Кроме того, горожане обязались платить налоги и подати своим завоевателям, и, судя по всему, оглашенные суммы выплат их более чем устроили.
Ах да, еще христиане Дамаска (а всё население этого города в ту пору было христианским) пообещали поделить с мусульманами главный городской собор, просто перегородив его на две части: одна половина — для отправления христианского культа, другая — для приверженцев новой религии.
Точно так же приняли новых завоевателей жители Басры и Хомса, Газы и Куфы. Современники вспоминают, что жители множества городов выходили навстречу арабам с дарами, под звуки барабанов и цимбал, и практически везде и христиане, и иудеи, и зороастрийцы сразу выдавали мусульманам своих мучителей — сборщиков налогов — со всем их скарбом и легко соглашались на налоги и подати в пользу новых властей.
Конечно, «эхо войны» отразилось на возможностях обороняющихся. Так, самое быстрое и бескровное из завоеваний — завоевание Египта, совершенное минимальными силами: у Амра ибн аль Акра, этого «арабского Одиссея», было то ли три, то ли четыре тысячи воинов в подчинении; он легко расправлялся с местными гарнизонами, ни один из которых не превышал 300 воинов. Копты, египтяне-христиане, полностью поддержали Амра во всех без исключения городах.
Вплоть до середины VIII века население Арабского халифата всего лишь на 10% состояло из мусульман: ни первым четырем «праведным халифам», ни Омейядам не приходило в голову обращать покоренные земли в Ислам. И даже когда Аббасиды начали активную деятельность в этом направлении, при их дворе возникла оппозиция, которая задалась вопросом: если все люди станут уммой (сообществом мусульман) и зимми (иноверцев) не останется вообще, то кто тогда будет платить налоги?
Дилемма — уплата налогов или следование канонам веры — почти две сотни лет стабильно решалась в пользу денег и — здравого смысла.
Например, к зимми могли быть отнесены только «люди книги» — христиане и евреи, но, продвигаясь дальше на Восток, арабы столкнулись с многочисленными многобожниками, которые, по канонам веры, подлежали уничтожению, — с зороастрийцами, в упрек которым ставили их пантеон богов (признак язычества, по мнению ортодоксов), а потом и с буддистами.
Завоеватели не стали истреблять их, благодушно причислив к зимми, правда, увеличив для них налоги вдвое по сравнению с теми, которые платили монотеисты.
В итоге арабских завоеваний Персия вовсе исчезла с карты мира, Византия, потеряв Ближний Восток и Северную Африку, продержится еще 800 лет в весьма урезанных границах и уже без притязаний на мировую гегемонию.
Арабские завоевания VII века не были загадочным вторжением безжалостных кочевников во главе с новым пророком. Всё было с точностью до наоборот: императоры Византии и Ирана опустошили собственные страны бесконечными и безрезультатными войнами, забирали с налогами две трети урожая, а детей тех, кто не мог заплатить, обращали в рабов. Неудивительно, что в таких условиях население было готово сдаться любому завоевателю, пообещавшему облегчить его участь. Как это происходило — рассказывает автор канала «история экономики» Александр Иванов.
[...]Из Аравии пришла новая неведомая сила, о которой тогда мало кто знал и уж точно никто не принимал ее в расчет — мусульмане за исторически очень небольшой отрезок времени буквально взорвали старое мироустройство, кардинально перекроив карту мира.
Один из историков сравнивает поток мусульман из Аравии с «человеческим цунами», другой говорит об «эффекте попкорна», когда из горсти зернышек появляется масса, заполняющая собой всё пространство, — но вряд ли подобные сравнения удачны и справедливы.
Первые вылазки воинов Ислама в земли неверных были осуществлены еще при жизни Мухаммеда — оба набега окончились неудачно.
В одном из них арабская конница случайно наткнулась на небольшой отряд византийцев, перемещавшихся их города в город, и потерпела жестокое поражение. О другом набеге известно лишь то, что и он закончился ничем, а персы отправили шахиншаху сообщение, в котором высмеивали арабов за неумение стрелять из лука.
Это нисколько не обескуражило пророка, который до самой своей смерти думал о такого рода военных предприятиях.
Но арабские завоевания начались при его приемнике, Абу Бакре, который отправил в Сирию и Палестину несколько относительно небольших отрядов, костяк которых составляли вовсе не правоверные, несущие знамя Ислама, а бедуины. Большинству из них были не интересны религиозные догматы, они чаще всего не были мусульманами, их, как и любого кочевника, интересовала военная добыча, которой можно было поживиться в городах.
Аппетиты воюющих разжигал хумс — налог, специально придуманный для дележа военной добычи: он составлял пятую часть от захваченного в пользу пророка (в дальнейшем — халифа), тогда как прежние традиции предусматривали отчисление 1/3 в пользу военачальника. Как бы мы сейчас сказали, это было весьма мотивирующее уложение.
Тактика таких отрядов была простой: марш через пустыню, в которой бедуины умели прекрасно ориентироваться и выживать, под стены какого-то города. Если город окажется слабым — попробовать захватить его, если там окажется стойкий враг — уйти, поменять цель, найти добычу послабее.
Но случается невероятное — перед арабами открывают ворота и большие города, и малые: жители охотно обменивают ненавистных им налоговиков (сами сборщики налогов и их семьи попадают в рабство, а их имущество, а возможно, и хранимые ими собранные налоги так велики, что удовлетворяют запросы завоевателей по части военной добычи) на свое право платить новой власти многократно меньший налог.
Вероисповедание еще не играет никакой роли, никакой роли не играет и национальность — полностью христианское население (этнические арабы, греки, персы и др.) Сирии и Палестины, копты в Египте, зороастрийцы — персы, арабы, греки и парфяне — в Иране — все легко принимают новую власть, обменивая свои прежние 60%+ налогов на джизью (плата за сохранение жизни при завоевании — от этого налога первоначально освобождались монахи и христиане, служащие в мусульманской армии) и харадж (земельный налог), что суммарно составляло тогда около 10% от заработанного.
Торговцы из числа «людей книги» — христиан и иудеев — платят теперь 5% пошлин от своих товаров (мусульмане — 2,5%, прочие — 10%), тогда как те же ставки в Византии и Персии были выше 30%.
Стремление как-то облегчить свою жизнь и избавиться от назойливых налоговиков проявлялось почти в каждом городе.
Так, в 634 году, после нескольких месяцев стояния у городских стен Дамаска неведомых мусульман (судя по всему, это была блокада, а не осада: о попытках штурма неизвестно ничего, зато известно, что у осаждавших не было ни опыта взятия крепостей, ни даже веревок, а за лестницами были посланы воины в соседний монастырь), христианское население города вдруг обнаружило воинов пророка на рыночной площади: преодолев вялое сопротивление малочисленной стражи, они вошли в город с двух его сторон.
Тут же, на площади, горожане договорились с завоевателями о том, что мусульмане не чинят жителям Дамаска никаких бед, не трогают их самих, их имущество и городские постройки, а «контрибуцию» возьмут с ромейских чиновников, пленив их самих и их семьи и забрав их собственность.
Кроме того, горожане обязались платить налоги и подати своим завоевателям, и, судя по всему, оглашенные суммы выплат их более чем устроили.
Ах да, еще христиане Дамаска (а всё население этого города в ту пору было христианским) пообещали поделить с мусульманами главный городской собор, просто перегородив его на две части: одна половина — для отправления христианского культа, другая — для приверженцев новой религии.
Точно так же приняли новых завоевателей жители Басры и Хомса, Газы и Куфы. Современники вспоминают, что жители множества городов выходили навстречу арабам с дарами, под звуки барабанов и цимбал, и практически везде и христиане, и иудеи, и зороастрийцы сразу выдавали мусульманам своих мучителей — сборщиков налогов — со всем их скарбом и легко соглашались на налоги и подати в пользу новых властей.
Конечно, «эхо войны» отразилось на возможностях обороняющихся. Так, самое быстрое и бескровное из завоеваний — завоевание Египта, совершенное минимальными силами: у Амра ибн аль Акра, этого «арабского Одиссея», было то ли три, то ли четыре тысячи воинов в подчинении; он легко расправлялся с местными гарнизонами, ни один из которых не превышал 300 воинов. Копты, египтяне-христиане, полностью поддержали Амра во всех без исключения городах.
Вплоть до середины VIII века население Арабского халифата всего лишь на 10% состояло из мусульман: ни первым четырем «праведным халифам», ни Омейядам не приходило в голову обращать покоренные земли в Ислам. И даже когда Аббасиды начали активную деятельность в этом направлении, при их дворе возникла оппозиция, которая задалась вопросом: если все люди станут уммой (сообществом мусульман) и зимми (иноверцев) не останется вообще, то кто тогда будет платить налоги?
Дилемма — уплата налогов или следование канонам веры — почти две сотни лет стабильно решалась в пользу денег и — здравого смысла.
Например, к зимми могли быть отнесены только «люди книги» — христиане и евреи, но, продвигаясь дальше на Восток, арабы столкнулись с многочисленными многобожниками, которые, по канонам веры, подлежали уничтожению, — с зороастрийцами, в упрек которым ставили их пантеон богов (признак язычества, по мнению ортодоксов), а потом и с буддистами.
Завоеватели не стали истреблять их, благодушно причислив к зимми, правда, увеличив для них налоги вдвое по сравнению с теми, которые платили монотеисты.
В итоге арабских завоеваний Персия вовсе исчезла с карты мира, Византия, потеряв Ближний Восток и Северную Африку, продержится еще 800 лет в весьма урезанных границах и уже без притязаний на мировую гегемонию.
Статья полностью
