B один из дней, которые бывают дождливыми и холодными, герой нашего рассказа по имени Павел вышел из своего дома. Поежившись от холода и совершив несколько маневров мимо глубоких луж, он нервно накинул на голову капюшон плаща и плюхнулся в машину – он уже опаздывал на работу. «Ну и погода сегодня! Как бы мне и сегодня не опоздать, шеф опять будет злиться!» – думал Павел, спешно усаживаясь на водительское кресло и судорожно шаря в кармане в поисках ключей. Ключи нашлись и были с силой засунуты, а затем и повернуты в замке зажигания. В ответ ничего. Еще несколько безуспешных попыток – и Павел разразился всемирными проклятиями. И действительно, под открытым небом, низвергающим водяные потоки, вскоре можно было видеть все более и более мокнущую фигурку Павла, беспокойно колдовавшего над открытым чревом машины. Все было напрасно, и через несколько минут Павел безрезультатно захлопнул капот. Дождь, машина, работа – все достигло предела и Павел… «Что за жизнь! Ну что за жизнь! Будь все эти вещи прокляты!» - тихо взвыл наш герой, высоко подняв руку и, что есть силы, ударив по капоту раскосо улыбавшейся фарами машины, но тут… Что же тут произошло? Ведь инцидент прост - этот обычный парень, такой же, как и миллионы других молодых людей, который так разнервничался, что проклял все вокруг себя и, обладая (по-своему) на это полным правом, изо всех сил ударил по капоту своей машины. Но при этом все-таки произошли многие вещи. Ах, если бы Павел умел обращать хоть немного внимания на лишь некоторые из них, то, возможно, все вещи и жизнь не были бы прокляты им в тот дождливый день, а капот машины остался бы неповрежденным! Начать хотя бы с того, что в его организме было сожжено некоторое (и весьма неплохое для одного удара, ибо парень был действительно зол) количество глюкоз; образованная таким образом электрическая стимуляция сначала была доведена до специально предназначенной для контактов между оболочками мышечных и нервных клеток зоны (синопсиса), а затем использована для запуска химической реакции, итогом которой стало укорочение и удлинение групп миллионов мышечных клеток на плечевой мышце Павла. При этом в этих клетках миллиарды белковых молекул актина и миозина, расчетливо расположенные друг против друга подобно зубцам двух расчесок, сначала сомкнулись вместе, вызывая сокращения плечевой мышцы-леватора, а затем вновь были разомкнуты силой притяжения Земли и работой миллиардов таких же молекул в широчайшей мышце спины Павла; остаток же энергии был заботливо использован как средство согреть руку героя нашего рассказа. Да, да, все эти микроскопические клетки, моментом соединившись в едином порыве, подняли вверх плечевую кость Павла; затем этот биомеханический принцип повторился в движениях десятков мышц, управлявших предплечьем и кистью Павла; кроме того, тут сработали стабилизаторы туловища Павла, держащие его в вертикальном положение, мышцы пресса и ног – всего около пятисот мышц. Когда одни концы этих мышц держались за находящиеся под ними кости и опирались на них, другие концы мышц с помощью суставов тянули соединенные с ними другие кости; ну а то, что полные ясной логики цепочки этих движений были осуществлены мягко, плавно и быстро, объяснялось тем, что между костями Павла были установлены хрящи, смягчающие и облегчающие движения каждой кости, а суставы - смазаны гелеобразным веществом, предусмотрительно вырабатываемым в точном количестве в каждом месте, где это необходимо. Все движения мышц на каждом своем этапе были отмечены миллиардами нервных рецепторов в туловище и конечностях Павла, а затем отправлены в нервный центр – головной мозг; таким образом, состоялся мгновенный «диалог» между миллиардами рецепторов и головным мозгом, в результате которого мышцы получили точную инструкцию того, какие именно движения им надо совершить. Да, мышечная система Павла, построенная с такой заботой и любовью, отчетливо проговорила языком своего великолепного устройства: «Я люблю тебя, о человек!» Действительно, молодой человек сильно «нервничал», но даже и не подозревал о сложности и грандиозности всех тех процессов, что происходили в его нервной системе и благодаря которым он, собственно говоря, и мог «нервничать». Он ничегошеньки не знал о миллиардах крошечных ионов натрия, калия и др. элементов, что работают в его нервных клетках-нейронах, двигаясь сквозь мембрану клетки благодаря сложному механизму так продуманно, чтобы создавать изнутри и снаружи мембран разность положительного и отрицательного электрического заряда; ничего не знал он и о волнах деполяризации, что «прокатываются» через эти мембраны и невозможны без электрического заряда нейрона. При этом весь этот цикл зарядки, разрядки, высвобождения химических элементов, разложения и восстановления может происходить сотни раз за секунду – без этого все эти микроскопические и работающие с невероятной скоростью «реле» не смогли бы непрерывно передавать все эту колоссальную информацию о работе и движении десятков мышц и суставов, сотен сухожилий и триллионов клеток. Да, сквозь грандиозную систему «реле»-нейронов – которые, стань размером с булавку, смогли бы занять площадь в несколько квад-ратных километров и в несколько раз превзойти по сложности всю мировую телефонную сеть (!), передавались приказы мозга Павла, те самые приказы, что заставили мышцы его руки сначала образовать кулак, поднять его и затем с силой опустить на несчастную машину. Каждый из пятидесяти триллионов синапсисов молодого человека (связь между нейронами) работал с превосходной точностью, как маленький компьютер, что подсчитывает поступающие к нему электрические сигналы. Интересно отметить, что до этого каждый день через тело Павла проходила информация, по объему в миллион раз превосходящая все данные всех библиотек мира; и в ту же критическую минуту в организме было обработано информация, равная по объему всей информации всех библиотек мира, умноженной на 700 раз! Нервная система Павла, приветливо мигая своим огнями и скоростными путями, словно восклицала: «Я люблю тебя!»
Уже тогда, когда машина отказалась заводиться, из внутреннего слоя его надпочечной железы было извлечено немалое количество адреналина, дабы гликоген в его печени как можно скорее стал в крови глюкозой и у организма появилось больше энергии; это, в свою очередь, вызвало увеличение кровяного давления и привело к лучшему доступу крови ко всем мышцам Павла; также открылись тонкие бронхи в легких и все время своей нервной возни с машиной Павел вдыхал большее, чем обычно, количество воздуха – ибо без этого превращение такого большого количества глюкозы в энергию не могло бы состояться так быстро и удар по капоту не был бы таким сокрушительным. Но без исправной работы желудка молодого человека в его печени никогда бы не образовалось необходимой глюкозы – сначала она должна была быть выработана из принятой накануне Павлом еды; для этого же во рту у парня должно было быть необходимое количество слюны, химический состав которой подобран таким образом, чтобы расщеплять крахмал в сахар и приводить еду в состояние, наиболее приспособленное для выделения из нее глюкозы. Затем, в желудке, сильнейшая соляная кислота должна была переварить еду (сам же желудок должен был остаться невредимым благодаря специальному слизистому веществу мукусу, покрывающему всю стенку желудка). После этого полезные вещества, полученные путем осуществления ряда химических разложений еды на более простые элементы, должны были всосаться в тонкую кишку и поступить в кровь благодаря наличию на каждом квадратном миллиметре этого вида кишок около 200 миллионов устроенных по принципу насоса микроворосинок, целью которых является всасывать в себя питательные вещества и отправлять их в кровь. Да, организм языком своего устройства, целиком и полностью подчиненного интересам и нуждам молодого человека, как старый, преданный слуга говорил: «Я люблю вас!»
